Мы опоздали на электричку всего на 3 минуты, несмотря на то, что бежали в метро, пугая людей одышкой и габаритными рюкзаками. Следующая отходила через полтора часа. В течении этого времени мы изучили альтернативные трансферы и все они нам не подошли. На вопрос – есть ли билеты на какой-нибудь завалящий паровозик до Твери, кассирша ответила, что имеется несколько сидячих местов. Мы оживились.
— А почем?
— Три тыщи сто рублей.
— Сидячий?!!
— Ну да. На Сапсан.
Данный вариант позволял нам отправить в замкадье только Анюту. но только в одну сторону. Мне при этом раскладе оставалась одна забава – искать ручную дрезину «Сам-сам». Посему решили заткнуться и ждать электричку.
У касс Ленинградского вокзала по-прежнему ходят ханыги всех возрастов и национальностей. По случаю раннего времени работают в основном русские пенсионеры. Их никто не пугает и не штрафует. Их маркетинг построен на чувстве обиды: они говорят:
— Я вам как лучше хочу, а вы тут (в кассе – прим. автора) берете то же самое, тока хуже! – и, гневно отворачиваясь, отходят на шаг. Потом возвращаются и бросают в очередь новые упреки.
Ходят также агенты автобусных линий, у них можно купить билет на Валдай за 1500 р.

Большой вокзал в семь утра спит и пахнет носками. Спящих гоняют пожилые охранники, которые повсеместно заменили тут ментов. Они строго будят таджиков, те просыпаются и будят товарищей.
В электричке народу тьма. Предусмотрительные бабульки приходят пораньше, устраиваются, готовятся к дальней дороге:
— У меня тут творог остался недоеденный. Надо доесть. – И начинают доедать творог.
Ехать до Твери недолго, но томительно – 2,5 часа.

Проезд в тверской маршрутке стоит 12 рублей, продажа свободная, а вот на междугородние рейсы билеты продают строго по паспортам. Более того, паспорта проверяют также и во время посадки на автобус. У пожилой контролерши спрашиваем:

— А зачем паспорта?

Тетка молчит и рвет билеты, не глядя ни на нас, ни на сами билеты.

— Не скажете?

— Вон, — кивает куда-то головой.

— Что «вон»?

— Написано вон. Там читайте.

— Паспорта-то у меня не «вон», а вы проверяете.

— Там читайте.

Но самое интересное, что, даже не выехав с территории автостанции, водитель сажает на рейс людей вообще безо всяких паспортов и билетов. Таковых по ходу движения набирается немало.

В Осташкове на площадь, заросшую красивыми деревами выходят два здания – справа призматический бункер автовокзала, напоминающий силуэтом РЛС Дон-2 в Софрино, только непосредственно после ядерной атаки, а прямо по курсу – прилично сохранившееся здание жд-вокзала типового уездного вида. Осмотр показал, что ЖД-вокзал хоть и носит следы жизни, но пассажиров не обслуживает, касс там нет и зала ожидания тоже.

До Светлицы — поселка на островах, где находится монастырь, едем на старом ПАЗике. Ехать на нем приятно, потому что недалеко, а вечернее солнце разгоняет пасмурь и высвечивает мерцающую повсюду воду, старые деревеньки и неминучие феоды-феоды-феоды. Создается впечатление, что побережье Селигера в большей или меньшей степени уже раскуплено.

Переехав несколько речушек, автобус выходит на острова. Точнее – каскад полуостровов, образующих лагуны и соединяющихся перешейками. Мы выходим. Красиво: вода и елки, солнце садится, вдали видны купола монастыря.

С дровами проблем нет – бор осыпается шишками и ветвями «как роща в сентябрь» и все это горит словно бумага. Правда, приходится следить, чтоб не пошла цепная реакция. День угасает неохотно, до полуночи – сумерки, потом загорается Юпитер.

Пустынь в мае отнюдь не пустынна. Монастырь целиком занимает небольшой островок – последнюю бусину в соединенных дамбами и мостами четках-островах.

Все, что до него – густо населено, а перед мостом к монастырю – ярмарка с извечными карандашами, магнитами и завезенной рыбой, которую, кстати, туристы увлеченно разбирают. Квас, произведенный, судя по этикетке, в монастыре – средненький и непомерно дорогой – больше 100 рублей за литр. При этом не очень вкусный.

Фотографировать в монастыре разрешали за  100 рублей. Сейчас, может и дороже.

Монастырь восстанавливается – на территории стоит грузовая техника и даже большой экскаватор, явно выданный муниципальными органами. Стройку ведут басурмане, наверное, шедшие в довесок к технике.

Второй побор случился при подъеме на часовню, но тут мы согласились, вид того стоил.

Монастырь занимает маленький остров полностью, часть строений подходит вплотную к воде, на дальнем берегу – небольшое пастбище, осваиваемое семьей коней. Маленький, наполовину вылинявший конёнок безбоязненно клянчит у туристов еду и, пусть неохотно, но позволяет себя гладить.

Мы вытащили полбуханки черного хлеба, чем привлекли грозное внимание его родителей. Они пошли на нас так страшно и неумолимо, что захотелось бежать. Кони отобрали у нас угощение с полнейшей и очаровательной бесцеремонностью, шаря мордами по рюкзакам и карманам.

Ехали часов шесть, за окном шел дождь, упертые в спинки сиденьев колени ныли, я все думал об относительности времени и расстояний. Дорога в 350 км от Москвы до Селигера занимает целый день. Но ничего, пройдет немного времени и превратившийся в инновационную кузницу эффективных управленцев Селигер станет центром большой и развитой инфраструктуры.