Разрушенная усадьба в Петровском (станция Алабино) — величественные руины древней русской усадьбы, которая сменила множество хозяев: Шафировы, Демидовы, Мещерские. Сегодня останки строений усеяны пивными бутылками.
Подтвержденного автора усадьбы в Петровском нет, по косвенным свидетельствам — это М. Ф, Казаков, один их крупнейших представителей русской псевдоготики. Среди проектов Казакова — множество усадеб для вельмож, которые сегодня стали городскими больницами, например — Ново-Екатерининская больница на углу Петровки и Страстного бульвара.
Он же разрабатывал генеральный план Коломны, а также стал автором Сенатского дворца в Кремле, здания университета на Моховой, генерал-губернаторского дома на Тверской, ставшего теперь Московской мэрией, церкви Космы и Дамиана на Маросейке, дома-усадьбы Демидова в Гороховском переулке.
Земли, где расположено село Петровское, с незапамятных времен и до 1706 года принадлежали Боровскому Пафнутьеву монастырю и назывались Княжищево. В 1706 году поместье Княжищево было пожаловано сподвижнику Петра I подканцлеру барону П.П. Шафирову. Спустя семь лет он запросил разрешения построить здесь церковь во имя Петра митрополита.
Но активное строительство здесь развили Демидовы, владевшие усадьбой с 1740 по 1852 годы.
В книге Евгения Федорова «Каменный пояс», посвященной Демидовым, нет прямого указания на это поместье, однако есть описания других московских усадеб уральских промышленников.
После долгих блужданий облюбовал Демидов подле Донского монастыря, у самой реки Москвы, живописный уголок, где и решил обосноваться. Место было привольное, удобное, и Прокофий Акинфиевич не долго рядился с владельцами. Он купил его и принялся за дело. Задумал Демидов построить над рекой дворец и развести чудесный сад. На верху пологого склона, сбегающего к Москве-реке, архитектор Ухтомский заложил дивное каменное палаццо. Сотни каменщиков трудились над возведением стен и колонн. По неровному скату берега копошились грабари, землекопы, плотники. Они разравнивали землю, ладили обширные террасы, а на них строили каменные оранжереи. Внизу копали огромный пруд.
Охломон — доверенный Прокофия Акинфиевича — зорко приглядывал за работными, чтобы они не ленились, клали камень в стены плотно, крепко, чтобы землю копали глубоко: тогда растревоженная земля пробудится для плодоношения.
Из заморских стран сюда везли редкие деревья, цветы, доставляли диковинных животных и птиц…
Два года прошли в кипучей напряженной работе, и над Москвой-рекой в лучах жаркого солнца засверкал белокаменный со стройной колоннадой дворец. От него сбегали к реке широкие уступы чудесного сада. Крашенные белой краской каменные оранжереи чередовались с небольшими газонами. По газонам зеленели редкие кустарники, пестрели цветы сказочных окрасок и тонких ароматов. В прозрачном пруду плавали стаи черных и белых лебедей, уток, гусей.
Настал день, когда Прокофий Акинфиевич, одетый в просторный синий бархатный кафтан и в бархатной шапочке, с серебряной лейкой в руке обходил газоны с любимыми драгоценными деревцами и сам поливал их. Приглашенный прославленный художник Левицкий написал на холсте Демидова за любимым занятием.
Академик Петр Симон Паллас, возвращаясь из дальних странствий, остановился в Москве в демидовском дворце и был очарован ботаническим садом Прокофия Акинфиевича. […] Положив на ладошку свое худенькое старушечье лицо, академик улыбался детской улыбкой. «Ах, что за сад устроил этот вельможа!» — восхищенно думал он.
Усадьба Петровское состояла из трех частей: жилого комплекса, хозяйственного и церковного. Жилой комплекс представлял собой квадратный двор 100×100 м., в центре которого располагался главный дом с четырьмя почти одинаковыми флигелями, построенных одновременно с главным домом.
Четыре флигеля, расположенные по углам жилого двора образовывали с главным домом единый архитектурный ансамбль. Флигели двухэтажные, два из них с подвалами. Сводчатые помещения на первом этаже напоминают архитектуру жилых палат XVII века.
Внутренняя сторона флигелей, обращенная к главному дворцу- закруглена, внешние углы — прямые.
Венчался дом куполом, вершину которого венчала скульптура Екатерины II. На парадной лестнице красовались чугунные сфинксы — продукция Демидовских заводов.
По другой легенде купол украшала скульптура-памятник Демидову, но простояла она всего около двух лет, а потом была демонтирована из-за слишком великих нагрузок.
Синие майоликовые печи, увенчанные такими же синими майоликовыми вазами, украшали комнаты петровского дворца. Одна из печей была такой величины, что в ней свободно могла поместиться танцующая пара. Вдоль всей печи тянулся длинный толстый вертел. На нем когда-то жарились подвешенные вниз головой туши диких кабанов и лосей. На втором этаже дворца в его двусветном зале располагался зрительный зал с просторной сценой.
Это был загородный дом, созданный по типу тех интимных «увеселительных» сооружений, затерянных в зеленых массивах парка, которые получали по традиции XVIII века названия – «монплезиров», «эрмитажей», «монбежей».
Планировка дома была мало приспособлена к бытовым требованиям жилья. Здесь повторялась традиционная схема плана парковых павильонов, распространенная в дворцовом строительстве XVIII столетия как в Западной Европе, так и в России.
В советское время бывшая усадьба, отданная под крестьянский санаторий и больницу, пришла в полный упадок. В 1930-х годах обрушились деревянные перекрытия и купол. Главный дом в советское время даже «взрывали», чтобы использовать кирпич. Но здание оказалось очень крепким и выстояло.
Панорама усадьбы Демидовых в Петровском
В 90-е тут жили потомки князей Мещерских, которым принадлежала усадьба после Демидовых. Упомянутые потомки требовали восстановления усадьбы и грозились самосожжением в ответ на решения судов об их выселении. Сейчас усадьба находится на балансе Росимущества.
Церковь Петра митрополита в усадьбе Петровское.
